Точно ждут в Музее авангардного и наивного искусства "Авангард. Углич". Ждут, поскольку постоянная музея состоит из двух частей, и вторая, где представлены картины известного российского художника Василия Шевченко, некогда входила в коллекцию Олега Лундстрема, которому Анастасия Гамалей-Воскресенская приходится внучатой племянницей. Будучи представителем "клана" Лундстремов, она пообещала прийти посмотреть, как поживают картины, переданные музею ее матерью.
О предстоящей встрече мне рассказал фотограф из Ярославля Юрий Галыбин, знакомый с музеем и с творчеством Шевченко не понаслышке: "Так получилось, что я принимал работы Шевченко, когда их привезли в огромных запакованных тюках лет 10 назад. Первый "удар" я получил, когда вскрывал холщовую обмотку, и вдруг "глаза в глаза" столкнулся с рыбами Шевченко, с его птицами, псами. Это незабываемое событие! Потом в галерее "Новые друзья" в Ярославле выставляли и "Малую Грузинскую" и Шевченко, после чего батюшка пригласил меня в Углич работать в музее три дня в неделю. Меня можно назвать куратором выставок, хотя я здесь люблю и полы мыть, и гостей принимать"...
Осталось понять, кто такой батюшка, как и почему в Угличе оказались к месту московская Малая Грузинская улица и Шевченко, и как служат людям эти странные образы. Мы ходим по музею, и Юрий рассказывает.
В 1949 году в Москве родился Сергей Симаков. Жил в Воронеже, учился в МАРХИ, где, естественно, ему преподавали и живопись, и рисунок. И, начав писать, Сергей познакомился с другими художниками. Вместе они выставлялись по адресу Малая Грузинская улица, дом 28. В зале, открывшемся в конце 1975 года. Через эту площадку прошло более 200 художников и на каждую выставку приходили тысячи зрителей, готовых стоять в очереди часами, лишь бы увидеть картины полузапрещенных художников.
Выставлялись не все одновременно: внутри Малой Грузинской создавались творческие союзы, и в их рамках каждый получал право показывать свои работы. Сергей Симаков вступил в группу московских художников-нонконформистов под названием "Двадцать московских художников", лидером которой был Корюн Нагапетян. Вхождение в творческий союз не замедлило сказаться: исполненные мистического смысла картины Симакова стали пользоваться успехом.
Дела шли настолько хорошо, что одну из его работ вскоре узнала вся страна: в 1982 году вышел двойной альбом Аллы Пугачевой под названием "Как тревожен этот путь". А для оформления обложки Алла Борисовна лично заказала Сергею Симакову сюрреалистическую картину с ее портретом.
Через год Симаков купил дом в деревне Загайново под Угличем. Рядом оказался храм собора Архангела Михаила в Архангельском на Бору. Что там произошло, Сергей никому не рассказывал, но художник сначала кардинально изменил свой стиль, а спустя несколько лет стал священником и вместе с женой (матушкой) уехал служить в храм "на Бору".
Служит он там по сей день, но после смерти жены в 2005 году Сергей Симаков принял монашеский постриг с именем Рафаил (сейчас он игумен) и… перенес все картины из дома в специально под них отведенное помещение в Угличе, будто избавился от визуального прошлого. В галерее творческой половине жизни игумена Рафаила Симакова отведен главный зал.
Юрий Галыбин водит посетителей от картины к картине: "Это частный архив батюшки, работы с Малой Грузинской, 28. Не такой большой, но очень емкий. Собрание украшало их с матушкой Еленой дом в Загайнове, в деревянной избе они по-другому смотрелись. Каждая картина имела свой уголок, свой контекст. Им было уютно, они уже "привиселись". До того, как она умерла, у отца Рафаила над кроватью висели портреты жены, и то, что он решил с ними расстаться, для меня значимое событие: он свое окружение, свой мир передал нам. Я представляю, насколько тяжело ему было".
Возможно, для Симакова-монаха отдать личные картины на всеобщее обозрение означало переход в другую духовную категорию. Но и полотна, поступив в общее пользование, будто слегка "встряхнулись".
Галерея была открыта в 2009 году под названием "Музей авангардов", в котором обыгрывалась и сама живопись, и помогавшая Симакову угличская газета "Авангард".
Изначально здесь можно было посмотреть только картины с Малой Грузинской – коллекцию батюшки, но постепенно музей стал обрастать подарками, рассказывает Юрий: "Видя, насколько картинам уютно, люди дарили нам картины или передавали, чтобы мы их выставляли". И первый зал разросся.
Сегодня здесь можно посмотреть работы участника "бульдозерной" выставки Сергея Бордачева, живописца Андрея Шарова, мастера "репортажной живописи с элементами чудес" Натты Конышевой, учителя Симакова по МАРХИ Виталия Скобелева, графика Александра Николаева, жены Сергея Симакова Елены Котиковой, Сергея Блезе, Анатолия Лепина. Есть подарки и от угличских художников Федора Куницына и Ирины Ерохиной.
Отдельно упомяну "трехрублевые портреты" Анатолия Зверева. Когда художнику хотелось выпить, а денег, естественно, не было (зачем деньги с утра, когда они требуются к обеду), он приходил на Малую Грузинскую. И все знали, что для поддержания духа и здоровья гения нужно заказать у него портрет ценой в три рубля.
В музее три "трехрублевых портрета", но один особенно интересен, поскольку написан на алом конверте от фотобумаги пальцами и окурком. Для остальных были использованы краски, которые строители оставили на Малой Грузинской. Продолжая рассказывать, Юрий Галыбин наливает гостям чаю: черный, зеленый, в пакетиках, рассыпной – на любой вкус. "Такое творчество мне больше нравится – взрывное, ментально быстрое, импульсивное! И к нам приходили люди, у которых дома висят "трехрублевые портреты".
И мы рады, что мы напоминаем публике об этих именах и о той жизни. Мне очень нравится, когда приходят люди, которые пользовались Малой Грузинской, и вспоминают свою жизнь, свои ощущения. Когда мы выставляли Малую Грузинскую в Ярославле, к нам иногда приходили люди с записными книжками – как раньше было принято. Сохранился фильм 1981 года, где показана выставка "Двадцатки" и двор Малой Грузинской полностью заполнен народом. Что меня поразило, практически каждый второй в кадре с записной книжкой, куда люди записывали свои ощущения, воспоминания, фамилии. Нам приносили записные книжки, где напротив имени Сергея Симакова стоял восклицательный знак. Значит, и ярославцы пользовались Сергеем Симаковым".
А около 8 лет назад музей получил очередной подарок от семьи Лундстремов и Гамалей-Воскресенских – более 100 работ замечательного липецкого художника, члена Международной федерации художников ЮНЕСКО Василия Ивановича Шевченко, чьи значительные собрания выставлены в Липецке, в Ельце, в Тамбове и в Воронеже. Выставлено всего лишь 45 работ, остальные 55 у батюшки".
Мы переходим в зал, и я понимаю слова куратора об "ударе" от первой встречи: огромное количество самых разных глаз внимательно смотрит, следит за тобой с самыми разными эмоциями от затаенного горя до сострадания и любви. Со стилем только сложновато определиться. Юрий Галыбин понимающе кивает: "В текстах о Шевченко проскальзывают практически все направления, которые можно только придумать – от наивного искусства до экспрессионизма, импрессионизма.
Его в свое время назвали на Малой Грузинской тихий гений. А он говорил очень просто: "Я сам по себе". После этих слов привлекать его к какому-то лагерю неудобно, поэтому мы будем это называть искусством Василия Ивановича Шевченко. Нам пришлось как-то его обозначить, поскольку у нас Музей авангардного и наивного искусства. Но наивна здесь только подача, а живопись глубокая, самобытная. Я не буду его приплетать ни к какому лагерю, будет сам по себе. Он этого желал, пусть он это и получит!".
Надо сказать, что, покончив с нон-конформизмом, отказавшись от сущности Сергея, отец Рафаил писать не перестал. Буквально напротив "Малой Грузинской" в Угличе расположился музей "Под благодатным Покровом", и там можно посмотреть его живопись после 1991 года – более 300 работ Симаков подарил городу.
Интересно, что именно во второй музей он отдал портрет Высоцкого, который был частым гостем галереи – она располагалась в подвале его дома. Но, по слухам, Владимир Семенович искусство Симакова не жаловал. В отличие от Алексея Балабанова: познакомившись с отцом Рафаилом, режиссер не скрывал, что последние три фильма сделаны под его наставничеством. Игумен даже мелькает в кадре пару раз.
Мы уже допили чай, но уходить не хочется – настолько хорошо среди таких совершенно разных картин. Поэтому спрашиваю об игумене – интересно же.
- Он к вам приезжает?
- Конечно!
- Что говорит?
- Больше молчит. Музей для него очень важен, эта площадка для него важна, потому она и существует. Он у нас бывает на мероприятиях, он к нам заезжает просто иногда пройти по залам, потому что это – его.
- А как им можно пользоваться в корыстных целях?
- Иногда мы проводим мероприятия, где рассказываем о музее, и батюшка рассказывает о своей жизни в искусстве. Это, конечно, очень звонко, ярко звучит, потому что работы сами по себе, а художник – сам по себе. И пусть работы должны говорить сами за себя, но посмотреть на самого автора, узнать его мнение всегда хорошо и полезно.
А в плане живописи с игуменом очень сложно, потому что он практически не рассказывает о своих работах, и приходится домысливать, додумывать. Иногда даже убеждать его, что здесь нарисовано и для чего. Он будет долго мяться, раздумывать, потому что он свою живопись не объясняет, а мы пытаемся ею жить. Иногда приходится настаивать: "Полотнище для этого, а рыба здесь символ того".
Батюшка просто не спорит.
Раз работа поступила в общественное пользование, если она вывешена, она уже не его, не их – художников. Они свое сделали, эмоционально пережили, эмоционально поучаствовали, и для них эти работы уже практически "закостенелые", потому что состоялись.
Шевченко великолепно говорил, что работа живет, пока на нее не положен последний мазок. Как только последний мазок состоялся, эмоциональная, душевная пуповина между работой и автором прервана. Она замирает, и автору уже не интересно, он весь в следующей работе.
Поэтому сам Василий Иванович со своими работами легко расставался, много дарил. Поэтому для батюшки приехать к нам – это, скорее, посмотреть на себя со стороны. Пройтись и увидеть себя не в зеркале, а в своих работах.
Это здорово, когда есть в чем отразиться. В этом они перекликаются с Василием Ивановичем Шевченко, что "мы ничего не значим без отражения". Нам нужны отражения! Не в зеркале, а в событиях, в которых мы участвуем – это и есть мы. Мы существуем только в других: в людях, в событиях, в явлениях, в фактах – только в отражениях.
И поэтому отец Рафаил приходит и видит себя на стенах. Замечательно. Нам бы каждому иметь такой архив собственных отражений…
Вот и ответ на последний вопрос – зачем здесь эти картины и как их можно использовать: чтобы найти свое отражение.